Начало осени

Начало осени выдалось теплым. Стояли почти еще летние деньки. Я сидел на террасе своего дома и пил кофе, когда звонок домофона сообщил мне, что кто-то пришел. «Кого еще принесло с утра пораньше?» - недовольно поморщился я и пошел к монитору. У калитки стояла девушка в джинсах и легком свитерке. В руках у нее была объемистая сумка, судя по виду довольно тяжелая. Девушка настороженно смотрела в глазок камеры, нервно переминаясь на месте и оглядываясь по сторонам. Я без труда узнал свою лесную нимфу. Надо же, я тогда не ошибся. Она приехала, и теперь с опаской поглядывала на глухой забор и запертую дверь. Надо сказать, что дом мой стоит на краю коттеджного поселка, забором практически упираясь в заросший парк, больше похожий на небольшой лесок. Место здесь довольно тихое, приватное, как теперь принято выражаться.
Ну, что ж, молодец, девочка. Я очень рад, но виду, конечно, не подам. Воспитание начинается с самого первого шага, чтобы потом не пришлось исправлять.
- Кто там?
- Это Ольга. Вы помните, мы встречались… в лесу. Вы мне адрес дали. Я приехала.
- И что?
- Может, Вы меня впустите?
- А что ты хочешь?
- Я думала… Я хотела жить у Вас. – Последнюю фразу она выговорила почти через силу. Голос уже начал дрожать.
- Ах, вот что. Но тогда ты должна помнить, что ты просила принять тебя как рабыню. Не так ли?
- Да. Я очень хотела. Хочу. Впустите меня, хозяин.
При этих словах она поставила сумку на землю и умоляюще сложила руки на груди. Во взгляде ее читалась искренняя мольба. Она лихорадочно соображала, что должна сказать или сделать, понимая, что я жду верного хода.
- Уже лучше. Я открою. Встреть хозяина, как положено.
Я подошел к калитке, открыл ее и остановился на пороге. Девушка успела посмотреть по сторонам – нет ли кого рядом, - и опустилась на колени.
- Хорошо. Ты просишь хозяина впустить тебя, но как ты выглядишь? Что это на тебе? Джинсы, кроссовки, закрытый свитер… Разве так ты была одета в лесу? Тогда я тебя похвалил, сейчас – просто безобразие! Может, на тебе еще и белье имеется? Покажи!
Девушка чуть помедлила и как-то неловко задрала свитер так, что стал виден белый кружевной лифчик. Я внимательно смотрел на нее. Она опустила голову и расстегнула брюки, показав мне такие же белые трусики.
- Все. Без комментариев. В таком виде я не впущу тебя никогда. Как ты посмела явиться к хозяину столь похабно одетой?! Я не желаю тебя видеть. До свидания.
Я демонстративно повернулся и закрыл за собой дверь, не обращая внимания на явственный всхлип за спиной. Дойдя до монитора, я стал наблюдать, что будет дальше. Она приехала ко мне, и я знал, что идти ей некуда. Кроме того, она и не хотела уходить. Сама ситуация уже должна была начать ее заводить. И я не ошибся.
Немного постояв в нерешительности, она вытерла глаза, закусила губу, еще раз огляделась и решительно стала раздеваться. Оставшись босой, в одном белье, она быстро запихнула одежду в сумку, потом сбросила трусы и лифчик, швырнула их в кусты через дорогу. Жаль, что погода стояла теплая. Слишком комфортно ей было раздеваться. Нагишом она подошла к звонку, нажала кнопку, опустилась на колени и вытянулась ниц перед моей калиткой.
Немного выждав, я включил микрофон.
- Ты еще здесь?
- Хозяин, простите меня, я не подумала, я виновата, - четко выговорила она, не поднимая головы. Девочка быстро училась на ходу.
- Я умоляю, впустите меня, пожалуйста!
- Ты понимаешь, что допустила серьезную ошибку? Ты меня расстроила и оскорбила. Я ждал от тебя большего.
- Я исправлюсь, поверьте мне, пожалуйста! Накажите меня за мою ошибку. Я готова получить то, что заслуживаю. Как Вы решите. Только не прогоняйте меня! Я так ждала встречи с Вами.
- Хорошо. Ты, возможно, еще сможешь научиться себя вести. Это твой первый урок. Я впущу тебя, пока только во двор. И накажу. Там посмотрим. Можешь войти, но не смей подниматься с колен.
С этими словами я нажал кнопку домофона. Замок щелкнул и открылся. Девушка рванулась вперед, кое-как прихватив зубами тяжелую сумку. Как была, голая, на четвереньках она вползла ко мне во двор и замерла у калитки, закрывшейся у нее за спиной. Там, позади, осталась ее прежняя жизнь. Теперь ее ждет жизнь настоящей рабыни, совсем не похожая на прежнюю.
Я подошел и встал перед ней. Ее голова и руки оказались прямо у моей ноги.
- Целуй ногу своего господина. Это большая награда для тебя. Авансом. Тебе придется еще это заслужить.
Она обхватила мою туфлю руками и стала нежно ее целовать. Потом она попыталась прильнуть к моей ноге. Мне искренне жаль тех, кто никогда не испытал подобного. Молодая, красивая, нагая женщина, распластавшись на земле, обнимает твои ноги, преданная и покорная твоей воле. Но у меня не было еще оснований расслабляться. Я довольно грубо оттолкнул ее ногой.
- Разве я позволил тебе обнять меня? Ты не смеешь делать ничего без моего приказа! Твоей воли не должно существовать. Ты – вещь, игрушка, рабыня, единственное предназначение которой выполнять мои команды и доставлять мне удовольствие. Ты согласна со мной?
- Да, хозяин. Я поняла. Я не буду больше. Я научусь. Я хочу быть Вашей рабыней.
Я схватил ее за волосы и запрокинул ей голову. На лице девушки блестели слезы. Глаза затуманились. Щеки покраснели, губы полураскрылись. Я готов был поклясться, что она испытывает сексуальное возбуждение от того униженного положения, в котором оказалась. Я рывком поднял ее, поставив на колени.
- Итак, ты подтвердила свое добровольное желание отдаться мне в рабство. Но прежде, чем я приму тебя и перейду к заслуженному тобой наказанию, я расскажу, что тебя ждет. Ты будешь жить в моем доме и станешь моей вещью. Ты будешь круглый год ходить голой и босиком. В доме и во дворе. За ворота ты будешь выходить только с моего разрешения и в том виде, в каком я захочу. Ты приехала учиться. На учебу ты будешь одеваться в ту одежду, которую я разрешу тебе оставить или которую я для тебя выберу. Трусы, лифчики, колготки, джинсовые брюки для тебя больше не существуют. На тебе всегда будут знаки того, что ты принадлежишь мне. Какие – ты узнаешь позже. Я буду наказывать тебя за каждый проступок или просто если мне этого захочется. Я придумаю для тебя массу испытаний. Ты будешь спать связанной или скованной. На полу, на соломе. У меня есть подвал, в котором много приспособлений, чтобы доставлять неудобства и боль. Есть камера, в которой тебе не раз доведется побывать. Ты будешь оставаться по моему желанию во дворе и в зной, и в мороз. Связанная, распятая, в кандалах или колодках. Будешь выполнять тяжелую и грязную работу. Тете не позволено будет без разрешения касаться своего тела, даже чтобы почесаться или, например, убить комара. Говорить ты будешь, только если я тебе позволю. И, конечно, я буду трахать тебя, когда захочу и как захочу. Сам или при помощи разных предметов. В любую дырку или во все сразу. В тебе часто будут разные игрушки. Ты научишься спать с ними, есть, прислуживать по дому. Это трудно, они будут тебя возбуждать, сводить с ума. Но за каждую ошибку тебя будет ждать жестокое наказание. Пощады и жалости не будет. Если я прикажу тебе, ты отдашься без раздумий тому, кого я назову. Так будет. Я знаю, что ты создана природой для этого. Это твой путь, но он не прост. Тебе еще придется учиться подчинению. Но если ты захочешь уйти, дверь всегда открыта. Но только один раз. Вернуться ты не сможешь. А теперь ты скажешь мне, готова ли ты быть моей рабыней. С этого момента ты станешь ею или уйдешь.
Она молча слушала мой монолог. Зрачки ее время от времени расширялись. С губ готовы были сорваться какие-то слова, но она сумела сдержаться. Ее фантазия рисовала ей ее будущее. Но она и представить не могла, каким оно будет на самом деле. Я закончил, она зачарованно смотрела на меня. Потом она тихо, но уверенно произнесла:
- Да, господин, я – Ваша рабыня. Я прошу взять меня и делать со мной то, что Вы захотите. Только я не знаю, сумею ли я как следует служить Вам. Я почти ничего не умею. И я еще девочка. У меня не было мальчиков. Но я научусь. Возьмите меня к себе!
Она снова склонилась передо мной, уткнувшись в землю и вытянув вперед руки. Слова были сказаны, пришло время действий.
- Я принимаю тебя, Оля. Что ж, не будем терять времени. Прежде, чем ты войдешь в дом, нам надо кое-что сделать. Начнем с наказания за твои ошибки. Встань и иди вон к той скамье. Ложись на нее лицом вниз.
Она покорно пошла к деревянной скамье, стоявшей посреди двора. Это была скамья для порки на свежем воздухе. Я люблю развлечения под открытым небом. Во дворе у меня есть перекладина, столб, косой и прямой кресты, козлы и тому подобные приспособления. Изрядный угол у меня засажен крапивой, чтобы всегда была под рукой. Сейчас я хотел выпороть девушку розгами.
Оля легла на жесткую скамью, ожидая, что будет дальше. Я зашел в сени и вынес кадушку с замоченными ивовыми розгами. Поставив кадушку на виду у девушки, я тщательно выбрал гибкие прутья, прикладывая их к ее попке. При каждом прикосновении по ее коже пробегали мурашки. Ее тело напряглось в ожидании. Она ждала и боялась однажды испытанной боли и того наслаждения, что неожиданно пришло за нею.
- Сорок ударов, - сказал я. – Потом продолжим по-другому. Твоя вина существенна. И, потом, это твое первое настоящее наказание. Ты должна его запомнить.
Я привязал руки  и ноги своей жертвы, растянув ее вдоль скамьи. Затем засунул ей в рот кляп и крепко зафиксировал его куском веревки. Не кричать она пока не сможет, а я не собирался пугать ее воплями всю округу. Другое дело в подвале. Там она сможет орать во все горло, тут уж я постараюсь.
Закончив приготовления, я без лишних слов приступил к порке. Я хотел, чтобы Оля прочувствовала свою вину полностью и бил ее во всю силу. Удары ложились точно поперек тела, то выше, то ниже. Ее попа, спина, бедра равномерно краснели и покрывались радующими глаз рубцами от рассекающих кожу прутьев. Через кляп рвались искренние вопли безжалостно наказываемой девушки. Ее тело дергалось от каждого удара. Руки и ноги напряглись до предела, веревки врезались в кожу. Она еще научится расслабляться, чтобы правильно принимать боль. Но не сейчас. Сейчас я просто сек ее, желая ошеломить, сразу же сломить ее. В конце концов, мне было просто приятно пороть эту девочку. Возбуждение захлестывало меня все сильнее.
Через каждые пять ударов я переходил на другую сторону, делая очень короткий перерыв. В это время стоны сменялись громким дыханием и всхлипами. К моему удовольствию к боли в ее голосе стали примешиваться явно сексуальные нотки. На нее тоже накатывало насильно вырванное наслаждение. К концу этой порки, когда вся кожа ее стала багрово-полосатой, она стонала и выла, как заправская шлюха. Нанеся последний удар, я отбросил розги, сходил в дом, и, вернувшись, со всего размаха выплеснул на нее полное ведро холодной воды. Ее разгоряченное поркой тело обожгло холодом. Она дернулась сильнее, чем от розги, и застонала. Первая часть наказания была окончена.
- Это была первая часть. Я наказал тебя за твой безобразный внешний вид. Я имею в виду ту одежду, в которой ты ко мне явилась. Осталось еще разобраться с ношением трусов и лифчика. Если трусы я еще как-то могу понять, то вот зачем молоденькой девушке с такой аккуратной и красивой грудью было надевать лифчик, я просто ума не приложу. Ничего, больше ты этой дряни не наденешь. А пока надо что-то делать с твоей девственностью.
С этими словами я отвязал ее от лавки, предупредив, чтобы не смела трогать себя руками. А ей очень хотелось потереть исхлестанное сзади тело. Она взглянула на меня. Ее мокрое от слез лицо говорило о недавнем страдании и вожделении. Я молча указал ей на колодки. Она не сразу поняла, что будет дальше. Я подтолкнул ее к колодкам и поставил на колени. Ее руки и голову обхватило дерево. Она слегка покрутила шеей, приноравливаясь к новому положению. Ее щиколотки вошли в нужный паз. Щелкнул второй замок. Это была очень удобная поза. Для меня, конечно. Ее туловище было расположено параллельно земле. Зад немного отставлен, ноги слегка разведены.
- Ну, что же, рабыня мне нужна, в том числе, для секса, так что пора становится женщиной.
Я нежно погладил ее по спине. Ее тело подалось навстречу моей руке. Я обвел пальцами ее ягодицы, слегка сжимая и массируя их. Девушка тихонько застонала. Под моими пальцами рельефно выделялись свежие следы, оставленные розгами. Моя рука сместилась ниже. Я перебирал мягкие волоки на ее лобке. Она подбривала свою промежность, но мне этого было недостаточно. Я потянул за волосы. Она непроизвольно ойкнула и прогнулась.
- Этого здесь не будет. Я лично уберу всю растительность с твоего тела. Ты будешь гладенькая-гладенькая. Возможно, тебе будет больно во время процедуры. Это даже хорошо. Красота требует жертв.
Моя рука проникла между ее половыми губками. Там было влажно, очень влажно. Девушка была готова. Я поиграл с ее клитором. Она часто и глубоко задышала, чуть постанывая. Мой член давно стоял, изнемогая от желания. Я вставил его в закрытое пока отверстие, плотно прижал и резко надавил вглубь. Она закричала, когда лопнула тонкая пленка и мой член со всего размаха, раздирая лоно, проник на всю длину внутрь ее тела. Не обращая внимания на выступившую кровь, я продолжил сильными движениями трахать теперь уже ставшую женщиной рабыню. Я кончил в нее. Она не успела за мной. Не достигнув пика наслаждения, она зарыдала от боли и разочарования. Я обошел ее и. остановившись перед ее лицом, вынул кляп и ткнул свой окровавленный, пахнущий спермой член, к ее губам. Она зажмурилась. Я приказал ей открыть глаза и вылизать член, только что лишивший ее девственности. Она послушно открыла рот и неумело, но старательно стала облизывать и посасывать, вытягивая шею, насколько позволяли колодки.
- Хорошо, - сказал я через пару минут. – Запомни вкус своего господина. Тебе придется часто его ощущать. Сегодня я не трону твой анус. Это открытие у тебя еще впереди. Теперь пришло время наказать тебя за ношение белья. Розги ты уже попробовала, теперь познакомишься с плетью.
Я открыл колодки и повел свою жертву к перекладине. Уложив ее на землю, я обвязал веревками, протянутыми через блоки в верхних углах перекладины, и потянул ее тело вверх. Через несколько мгновений она повисла вниз головой, с широко разведенными ногами. Ее разорванное, еще кровоточащее лоно было полностью открыто. Ее руки я привязал к основаниям перекладины. Ее тело представляло теперь собой перевернутый косой крест. Ощущение полной беззащитности охватило девушку. Только теперь до нее стал доходить смысл того, сто я могу сделать с ней действительно все, что угодно.
- Пожалуйста, не бейте меня там, - тихо произнесла она. – Я не выдержу этого. Я боюсь.
- Ты пытаешься меня о чем-то просить или даже возражать? – строго спросил я. – Может, выставить тебя за ворота?
Она испуганно сжала губы и отрицательно покачала головой. Я снова вставил кляп в ее рот и ушел в дом за плетью. Вернувшись, я показал ей орудие наказания.
- Сейчас я буду пороть тебя и сзади, и спереди. Явившись ко мне в белье, ты очень серьезно провинилась. Эти кусочки ткани закрывали твою грудь и писю. Не обессудь, их я вынужден буду отхлестать посильнее. Чтобы ты навсегда забыла о возможности их прятать от меня. Я не стану считать удары. Получишь столько, сколько выдержишь. После розог твоя спина и попа будут восприимчивее. А вот спереди придется постараться. Особенно тебя, надеюсь, впечатлит порка между ног. Можешь выть сколько угодно. Я не остановлюсь, пока ты не потеряешь сознание.
И без промедления я стал хлестать ее плетью, заходя то спереди, то сзади. Первые удары она восприняла спокойно. Розги чувствуются острее. Потом воздействие плети стало доходить до нее. Частые удары не давали ей опомниться, боль не унималась ни на секунду. Исполосовав ее ноги, спину, попу, живот, я перешел к ее небольшим упругим грудкам. Здесь я слегка ослабил силу ударов, но и этого было достаточно. Она отчаянно дергалась, ее груди болтались под плетью. Девушка выла, сжимая зубами кляп. Как же это было здорово! Ее груди покраснели, соски набухли и задеревенели. Когда плеть проходилась прямо по ним, девушка просто заходилась от крика, заглушаемого кляпом. Посчитав, что с груди хватит, я встал прямо пред ней, и, нанося удары сверху, принялся обрабатывать ее промежность. Четкие красные полосы прочертили лобок, губы, внутреннюю поверхность бедер. От крика она явно сорвала голос и теперь истошно хрипела. Несколько раз я слегка зацепил клитор. Страшная судорога пробегала при этом по ее бьющемуся телу. Она кончила. Но я не остановился. Плеть безжалостно охаживала все ее тело, не оставляя ни одного нетронутого кусочка от пальчиков ног до пальцев рук. Постепенно ее крики стали стихать, она начал впадать в беспамятство. Наконец, ее глаза закатились, тело обвисло, и она потеряла сознание. Я остановил порку, отбросил плеть и, уперев руки в бока, прогнулся. Я тоже несколько устал, воспитывая мою Оленьку.
Я взял шланг, подключил его к крану и стал поливать девушку холодной водой. Это привело ее в чувство. Она открыла глаза. Я освободил ее рот от кляпа.
- Что ты должна сказать?
- Благодарю Вас, хозяин, - еле слышно пролепетала она. – Я запомню урок.
С наказанием на сегодня было покончено. Я снял ее с перекладины. Теперь остались только кое-какие формальности. Я велел Оле открыть сумку и выложить вещи на землю. Потом связал ей руки за спиной и стал приказывать зубами раскладывать одежду по разным кучкам. Подходящей одежды оказалось немного. Остальное было сложено стопкой. Сверху оказались колготки и трусы. Я облил эту стопку бензином и поджег. Оля, как зачарованная, смотрела, как сгорают ее немногочисленные вещи.
Потом я надел на нее ошейник. Она поцеловала мне руку. Я поднял ее, дал ей в зубы сумку с остатками одежды и повел в дом. У входа я остановил ее, заставил опуститься на колени и поцеловать порог ее нового дома. Голая, со связанными руками, еще мокрая и начинающая замерзать после наказания и холодной воды, она, наконец ,прошла в дверь моего жилища.
Я принял Олю в мой дом. Рабыня обрела свое место.